В 1965 году моя судьба сделала крутой поворот. Меня приняли учиться во Всесоюзную академию внешней торговли,о которой я в своём инженерном прошлом даже толком и не слыхивал.
Перед началом занятий нас — вновь принятых,собрали в актовом зале Академии. Впервые мы увидели друг друга — своих недавних конкурентов на вступительных экзаменах.Состав наш оказался довольно однородным: девяносто восемь мужчин и одна женщина, вернее миловидная полненькая девушка. Ее звали Ларисой и тут же один от другого мы узнали о том,что она была второй за всю историю Академии слушательницей дневного факультета. Как правило,в то время женщин на такую учебу не брали. Так наш курс попал в разряд необычных.
На подиум вышел ректор — Борис Сергеевич Ваганов. Это был среднего роста и возраста довольно плотный мужчина в больших роговых очках. За ним на небольшую сцену поднялись преподаватели и представители от слушателей. Все расселись за столом,покрытым зеленым сукном.
Ректор начал свою речь. Он сказал,что теперь наша жизнь сильно изменится по сравнению с недавним прошлым. Нам надо будет научиться достойно представлять нашу страну — Советский Союз — в любом уголке Земли. И приносить так нужную ей валюту. Академия научит нас всем премудростям внешней торговли и прежде всего — мы должны будем в совершенстве выучить иностранный язык,а лучше два.Нам и нашим женам придется овладеть секретами дипломатического протокола,чтобы на любом приеме любого уровня мы чувствовали себя как дома. Тут же нам объявили,что отныне галстук и белая рубашка становятся нашей повседневной формой одежды. Явка на занятия без галстука считается грубым нарушением дисциплины со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Вслед за ректором выступили преподаватели, секретарь парткома, слушатели старших курсов. Все в один голос хвалили Академию,и у нас постепенно стало зреть уважение к самим себе как членам нового,доселе неведомого сообщества.
Собрание закончилось, и мы отправились в лекционный зал. Оттуда — в языковые кабинеты, на семинарские занятия и прочее.Жизнь студенческая,хотя нас и называли не студентами,а слушателями,пошла своим чередом.
Мне было чрезвычайно приятно снова окунуться в атмосферу ВУЗа. Хотя МАИ я временами вспоминал как кошмарный сон. Особенно математику и сопромат. Здесь же все науки оказались для меня гораздо ближе и понятнее:и политэкономия,и философия,и мировая экономика — разновидность географии,и юридическая наука. Вдруг выяснилось,что в душе я всегда был гуманитарием,несмотря на свое героическое авиационноконструкторское и испытательское прошлое. Я занимался с упоением,но при этом — без надрыва и перегрузок,а просто в свое удовольствие.Этому способствовали и прекрасные профессора и преподаватели, которые каждую лекцию превращали в праздник знаний,давая нам совершенно новые для нас понятия или поворачивая уже знакомые нам вещи неожиданной стороной. Как и другие выпускники ВАВТ,я с большой теплотой вспоминаю профессоров Б. С. Ваганова, И. С. Потапова, К. А. Павлова, В. П. Шалашова, доцентов, а впоследствии профессоров Г.М.Тучкина,Ф.М.Лёвшина,Л.Б.Мировицкого и многих других. А так же и тех прекрасных женщин,работников ректората,деканатов и кафедр,что обеспечивали наш учебный процесс и делали его эффективным и приятным.
Политэкономию читал нам доцент по имени Иван Калита. Конечно, мы «проходили» политэкономию в институтах,но он рассказывал гораздо больше,чем было в наших учебниках,и при этом никогда не уходил от острых вопросов, часто сравнивал положение при капитализме и современном нам социализме и часто эти сравнения были не в пользу социализма. Воспитанные еще при Сталине,мы слушали его речи с замиранием сердца, каждый раз ожидая,что на следующую лекцию он не явится и нам,чтобы его послушать, придется ехать на Колыму. Но ничего не случалось, и мы благополучно добрались до конца семестра, а потом и года, познав политэкономию как капитализма,так и социализма (хотя Иван честно признался нам,что последней в природе не существует).
Весьма интересными и полезными оказались лекции по гражданскому законодательству. С удивлением мы узнали, что мировая торговля, да и торговля вообще, регулируется именно гражданским законодательством, хотя иногда оно рядится в разные шкуры коммерческого,международного, торгового и прочего права. Наши юридические занятия научили насчетко выражать свои мысли и разбираться в хитросплетениях законов и их толкований. На всю жизнь зарубили мы на своих носах железное правило: всеми силами старайся местом договора сделать Москву.Дома и стены помогают,если потом придется судиться.
Юриспруденцию читал нам профессор Д. М. Генкин — юрист старой закалки,всегда одетый с иголочки,как герои Диккенса. Он знал и умел толковать малейшие нюансы законов и подзаконных актов,и мы слушали его лекции,открыв рот.К сожалению,профессор Генкин довел нас только до конца первого семестра. Зимой он внезапно умер,и мы осиротели. На замену любимого профессора изза границы был отозван его ученик Владимир Сергеевич Поздняков,который работал в одном из торгпредств. С ним мы и закончили учебный год. Владимир Сергеевич также прекрасно владел своим непростым предметом, но на первых порах лекторское искусство ему не очень давалось. Впоследствии он стал представителем СССР в международном арбитраже и долго преподавал в Академии. Спустя много лет мы с ним вновь близко встретились, когда преподавать в Академии довелось и мне.
Самым же интересным оказался иностранный язык. Мне достался английский,который я после Молодёжного Фестиваля учил на городских курсах и считал,что знаю неплохо. На деле оказалось,что ни я,ни мои друзья по языковой группе (тоже болтавшие поанглийски довольно бегло) ничего в английском не понимали. И здесь из нас стали делать профессиональных лингвистов.
Все было странно:и крохотные слушательские группы — в нашей всего четверо,с которыми мучились квалифицированнейшие преподаватели, и незнакомая методика с упором на разговор, и непрерывное сидение в наушниках в лингафонном кабинете. И сознание своей полной бездарности,особенно на первом курсе.
Моими коллегами по языковой группе оказались бывший физикатомщик Валера Лукашев,энергетиквыпускник Текстильного института стройный красавец Юра Артемов и мой коллегавыпускник МАИ Юра Беленков. Наша группа считалась продвинутой,потому что все мы раньше закончили языковые курсы. А тем из ребят,кто владел языком еще лучше,в дополнение к английскому дали еще и арабский язык,и они несли двойную учебную нагрузку.
Занятия в нашей группе на первом курсе вела Лидия Николаевна Соловьева, а на втором она передала нас Наталье Александровне Бонк, той самой легендарной Бонк,чье имя гремело тогда по всей стране и за учебником которой гонялся любой человек,считающий себя интеллигентом.
Наши языковые знания быстро укреплялись.
Поскольку они шли у нас в непрерывных диалогах во время занятий, мы быстро преодолели так называемый языковый барьер,который так мешает людям,знающим достаточно много иностранных слов,но боящихся их применить.
Мы все глубже влезали в прежде совершенно незнакомую нам область человеческой деятельности. И прежде всего осваивали новую для нас терминологию,знакомились с близкими каждому коммерсанту понятиями.
Теперь мы уже знали,что такое ФОБ и СИФ,кто выписывает коносамент, чем отличаются отзывные и безотзывные аккредитивы, кто такой стивидор и почему сталийное время надо сокращать.На лекциях по протоколу нам объяснили,как рассаживать гостей во время переговоров и приемов,с какой стороны и в каком порядке кладутся вилки,ложки и ножи и как ими пользоваться в присутствии особ королевских или близких к ним кровей и дали массу другой, весьма полезной, информации. На специальных занятиях протокольным премудростям обучали и наших жен.
Забегая вперед, скажу, что все это последствии весьма пригодилось. Видя свои успехи, мы возгордились и возомнили себя знатоками английского языка. Даже стали самонадеянно думать,что тяжеленные словари нам больше ни к чему. И совершенно заслуженно получили по носу. На наши знания выявился спрос. В те годы мир переживал увлечение Всемирными Выставками. Проводились они,как и Олимпийские Игры,раз в четыре года. От раза к разу эти выставки становились все более крупными,престижными и замысловатыми, а правительства разных стран рассматривали их как витрины,на которых можно других посмотреть и себя показать. Друг перед другом страны старались изо всех сил, пытаясь потрясти мир. Между прочим, в начале двадцатого века именно Всемирные Выставки дали тем городам, где они проводились,их национальные символы:НьюЙорку — статую Свободы,а Парижу — Эйфелеву башню.
Со времен Никиты Хрущева Советский Союз тоже стал активным участником Всемирных Выставок.Советские павильоны потрясали своими размерами,советская экспозиция традиционно стала одной из самых боль ших,соперничая с американской.
Очередная Всемирная Выставка должна была состояться летом 1966 года в далеком канадском Монреале,о существовании которого я до тех пор не то чтобы не знал,но никогда не задумывался. По слухам,она должна была превзойти все предыдущие как по масштабам,так и по выдумке,забираясь некоторыми своими решениями аж в двадцать первый век. Участников выставки оказалось так много,что имеющейся в Монреале территории не хватило для размещения всех павильонов, и городские власти решили намыть искусственный остров посреди реки Святого Лаврентия и разместить на нем часть павильонов. Для сообщения между береговой и островной частями Выставки было предложено построить монорельсовую дорогу,из открытых вагончиков которой посетители могли наблюдать за всей Выставкой,проплывая над головами снующих внизу людей и над многочисленными павильонами. Советский Союз строил в Монреале колоссальный павильон,похожий издалека на красное знамя,к выезду в Канаду готовилась огромная группа стендистов и специалистов по советским экспонатам.Как обычно,за редким исключением специалисты никакими иностранными языками не владели, и для обеспечения их работы потребовалась целая армия переводчиков со знанием английского и французского языков.Ибо Монреаль находится в провинции Квебек — самой крупной из франкоговорящих провинций Канады.
Поскольку каждый из нас — слушателей Академии — был специалистом в какойто области,да к тому же получал языковую подготовку,многим из нас,тем,кто получше успевал по языку, предложили поработать переводчиками или стендистами в Монреале.В основном это касалось старшекурсников,но предложили такую работу и нескольким слушателям нашего, первого, курса. Попал в эту группу претендентов и я. Надо ли говорить о том,как хотелось попасть в заокеанский Монреаль мне — вчерашнему сотруднику сверхзакрытых предприятий! Я был почти уверен,что такому счастью не суждено бывать никогда.
Так оно и вышло.В Монреаль я не попал.Но совсем не потому,чего боялся.Все вышло гораздо проще и будничнее.Нас,кандидатов на выезд,пригласили на собеседование по английскому языку для проверки уровня наших знаний как переводчиков.Я пришел туда без всякого волнения с самоуверенностью дилетанта. И сразил меня первый же вопрос: «Как сказать: «Беспосадочный авиаперелет»?» Я тут же блеснул своей эрудицией,ответив: «Flight without landing».Нет,сказал мой экзаменатор,«Nonstop flight».
С тех пор утекло много воды. Мне довелось более тридцати лет заниматься практическим маркетингом гражданской авиационной техники — и во Внешнеэкономическом объединении «Авиаэкспорт», и в Международной организации гражданской авиации ИКАО в том самом Монреале,и работать старшим чиновником по развитию рынков в Международном Торговом Центре ЮНКТАД/ГАТТ (ныне МТЦ ЮНКТАД/ВТО) в Женеве, участвовать в международных семинарах на всех континентах Земли. И везде мне и моим товарищам по курсу,среди которых оказались такие впоследствии известные в советской и российской внешней торговле специалисты, как Зам. Министра внешнеэкономических связей Р. Макаров, торгпреды СССР и РФ в разных странах В.Вохмин,И.Алексеев,Э.Балабан,А.Шабанов, А.Акопян и многие другие,помогали прочные знания,полученные в Академии, братство её выпускников, готовых подставить плечо на любом меридиане Земли.
Дорогая Академия, с семидесятипятилетием!
